Сложные стихотворные размеры

Сложные стихотворные размеры – элемент поэзии, более характерный для песен, но встречающийся в стихах поэтов, преследующих оригинальность, особенно в сложных стихах[1].

Большинство классических поэтов (Пушкин, Лермонтов, Блок) никогда не пользовались сложными стихотворными размерами. Массовое проникновение сложных размеров в русскую поэзию началось в Серебряном веке: футурист Маяковский, дробивший предложения на строки в самых неожиданных местах, яркий тому пример. Во второй половине XX века сложные размеры в русской поэзии уже вошли в привычку: Бродский пользовался ими постоянно.

Современная поэзия перенимает лучшие традиции прошлого, дополняя их и диковинными для классики новшествами. Подобно тому, как усердный барабанщик пытается разбить привычные ритмы на новое число долей, современный поэт ищет среди захватывающего многообразия сложных размеров тот, что идеально подходит для очередного шедевра. И, стоит его усилиям увенчаться успехом, как результат превосходит все ожидания.

Примеры сложных размеров приведены ниже, но любой, кто слушает западную поп-музыку, может привести массу примеров самостоятельно. Успех англоязычной эстрады продиктован жесткой конкуренцией: лучшие поп-исполнители Запада не уверены, что завтра их не выбросят на помойку, поэтому стремятся к оригинальности. Тэйлор Свифт, Эд Ширан, Лана дель Рей – вслушайтесь в любой текст песни на английском: скорее всего, в его основе лежит сложный стихотворный размер.

Сложные стихотворные размеры

Сколько существует сложных стихотворных размеров?

Простых стихотворных размеров пять, как органов чувств – двусложные хорей и ямб и трехсложные дактиль, амфибрахий и анапест. Сложный стихотворный размер по определению состоит из простых, но комбинировать их можно как угодно. Более того, нет ограничения на максимальную длину строки. Конечно, в какой-то момент она становится слишком длинной, но провести черту можно исходя из разных соображений, и некоторые заставят продолжать строку как можно дольше. Поэтому для ясности переформулируем вопрос:

Сколько существует сложных стихотворных размеров для каждой ступени, если под ступенью мы понимаем шаг в один простой стихотворный размер?

Например, комбинации ямб-хорей, дактиль-ямб или анапест-амфибрахий – двухступенчатые, ямб-ямб-амфибрахий или дактиль-хорей-анапест – трехступенчатые, и так далее. Каждая ступень может быть представлена любым из пяти простых стихотворных размеров. Значит,

  • для двухступенчатой комбинации существует 52 = 25, минус 5 повторений одного размера дважды (они будут простыми двустопными ямбами, хореями и т.д.) = 20 вариантов;
  • для трехступенчатой комбинации возможно 53 = 125, минус 5 повторений одного размера трижды = 120 вариантов;
  • для четырехступенчатой комбинации возможно = 54 = 625 вариантов, минус 5 повторений одного размера четырежды = 620 вариантов

Как видите, число вариантов растет в геометрической прогрессии. Тем интереснее, что, при таком колоссальном многообразии, в творчестве поэтов, практикующих сложные стихотворные размеры, определенные комбинации повторяются снова и снова. Раскрыв их секрет, мы сумеем лучше интерпретировать стихотворения и разберемся в сути сложных стихотворных размеров как таковых.

Пятиступенчатые комбинации

Пятиступенчатый сложный стихотворный размер – вершина, покорить которую почетно любому поэту. Число возможных комбинаций здесь переваливает за 3 тысячи (55 – 5 = 3120), но главное, что на этом уровне появляется уникальная возможность писать стихи сложными размерами, где каждый из существующих простых используется по разу. У меня таких стихотворений пока нет, а ближе всего к решению я подошел в “Элитарном культуристе”:

Ты как рабочий фантом субботы:
В профиль Прево, Жид в анфас, на просвет Гораций.

В первой строке четыре простых стихотворных размера (дактиль – хорей – ямб – амфибрахий) используются по одному разу. Вторая выглядит так:

В профиль – Прево, (хорей–ямб)
Жид в анфас, (анапест)
на просвет – Гораций… (анапест–амфибрахий)

Почему не заменить один из анапестов на дактиль, чтобы размер сочетал в одной строчке каждый из 5 простых? Создавая это стихотворение, я не отдавал отчета в том, каким размером оно пишется (хотя, забуксовав на одной из строф, был вынужден разобраться). Его начало (вторая строфа конечной версии) пришло само практически целиком, нашептанное влажным тропическим ветром: оставалось расслышать, какие еще сопряженные ассоциации ложатся в аналогичную канву. В этом, кстати, преимущество сложных размеров: они так четко задают настроение и посыл, что легко понять, подходят ли стихотворению идеи, возникающие в процессе его написания.

Конечно, комбинация “пять по одному” – экзамен, который поэт сдает по выбору. Не сдадите, нестрашно: у Пушкина вообще нет стихотворений, написанных сложными стихотворными размерами, и это нисколько не умаляет его заслуг (хотя странно, что изобретатель Онегинской строфы тут сфилонил). Сам я все-таки рекомендую сдать экзамен на владение этим элементом всем, кто интересуется, как писать стихи. Никто не требует от теннисиста владеть одноручным бэкхендом (особенно в домино-теннис), но те, кто владеют, вызывают у нейтральной публики больше симпатии. Наконец, приятно сознавать, что ты исполнил в поэзии нечто, чего не сделали классики, которых задают в школе.

Цели сложных стихотворных размеров

В чем часто упрекают поэзию? В том, что она менее понятна, чем проза. Поэтический язык красив, но часто перенасыщен средствами художественной выразительности, поэтому

главная цель сложного размера – максимально приблизить стихи к естественному течению и ритму речи в подходящей по контексту эмоциональной акцентуации.

Например, в стихотворении о внутреннем разброде и шатании отчаявшегося лирического героя грамотно выбранный сложный размер будет создавать чувство постоянного спотыкания:

Убийственно, но в обмане.
Бесстрастно, но абсолютно:
Как с “Вальтером” на кармане
В местах, где немноголюдно.

Здесь бесконечно обрывающееся на середине качение амфибрахий–ямб–амфибрахий де-факто приговаривает лирического героя к судьбе Сизифа. Напротив, в стихотворении, где первоначальный хаос и разнобой находят точку опоры, окончания строчек должны формировать выразительную развязку:

И этот шёлковый шелест платья
Играет музыкой, победив –
Бескомпромиссно, хочу сказать я –
У всех возможных альтернатив.

Ямб–амфибрахий, ямб–амфибрахий… Качка затягивается на 15 слогов, но резкая двойка ямб–ямб на концовках четных строк подводят под убаюкивающей синусоидой решительную черту[2].

Ритмическая антитеза

Антитеза (противопоставление)одно из простейших и популярнейших средств художественной выразительности в поэзии. Во-первых, пара антагонист-протагонист априори присуща любому художественному произведению (иначе сюжет статичен и мертв); во-вторых, противопоставление одного другому (“мы – хорошие, они – плохие”, “мы – правы, они – виноваты”) присуще не только человеческой природе, но и всей вселенной (“чтобы понять, что такое счастье, нужно страдать”, “чтобы познать добро, нужно зло, и т.п.). Антитезы обычно выражены вербально (“Они сошлись: волна и камень, // Стихи и проза, лёд и пламень…”), однако сложные стихотворные размеры позволяют создавать и ритмические антитезы. Например:

Щупайте взглядом, щупайте.
Всё за один каприз!

Дактиль-хорей-дактиль // Хорей-ямб-ямб. Вальсирующее кокетство первой строчки резко подытоживается второй. Развязка ямб-ямб на четных строчках импонирует мне в принципе, а когда она противостоит дактилю, ритмическая антитеза звучит особенно сильной. Причем возможный разброс мотивов настроения огромен – от легкомысленного флирта (как в примере) до задушевного разговора с Богом.

Можно заметить: если дактиль является зеркальным отражением анапеста, не лучше ли использовать для ритмической антитезы последний?

Это возможно, но анапест – одномерная антитеза дактиль: оба размера содержат по три слога. Ямб же – двухмерная антитеза дактиля: мало того, что ударения в размерах стоят на противоположных концах, в них еще и разное число слогов. Таким что именно ямб создает лучшую ритмическую антитезу дактилю, точно так же, как хорей – для анапеста.

Кстати, амфибрахий не остается в стороне: амбивалентность этого стихотворного размера позволяет использовать его как малую антитезу (не противоположная крайность, а середина) всем остальным.

Пищевая пирамида поэзии

Редкий читатель, долетевший до середины Днепра, спросит: а зачем так заморачиваться, если Пушкин обходился четырехстопным ямбом?

Затем, что истинное творчество требует оригинальности либо в содержании, либо в форме, либо и в том, и в другом.

Успех четырехстопного ямба в русском языке обусловлен точным “попаданием” в типичное течение разговорной речи. Но очевидно, что в разговорной речи случаются нетипичные моменты, нарушающие ее привычный ритм. Причем, по закону природы, подобные “атипичные” моменты куда чаще сопряжены с нетривиальными моментами и событиями, достойными быть запечатленными в стихах.

Важно помнить: мы обращаемся не к сложным стихотворным размерам как таковым, они приходят к нам в руки сами, как послушный инструмент, готовый принять любую форму. Содержание всегда первично: оформление лишь помогает ему раскрыться. Когда этот закон нарушается, на свет родятся

Уродцы

Вам знакомы экстремальные примеры современного искусства, когда пустое место или кучу навоза преподносят, как шедевры? Причина, по которой вместо направления в психушку их авторы получают солидные гонорары – погоня человечества за оригинальностью (и всем, что можно продать под ее видом). Но произвести пустое место легче, чем сказать новое слово, поэтому большинство так называемых творцов на этом и останавливаются (если их крышуют влиятельные фигуры, такие “творцы” получают и необходимую рекламу, и рынок сбыта для своей продукции). Но если снабдить уникальную форму ценным содержанием, получится

Произведение искусства

Сложные стихотворные размеры, использованные в “Элитарном культуристе”, “Занзибаре” и, особенно, “Равных шансах” не просто редки, а уникальны в прямом смысле. Да, по закону больших чисел идентичные комбинации длиной в одну, две или даже три строчки наверняка возникали в человеческой речи спонтанно, однако можно утверждать почти со стопроцентной уверенностью (математики вспомнят теорему о бесконечных обезьянах, а литераторы – “Вавилонскую Библиотеку” Борхеса), что за всю историю человечества не найдется ни одного стихотворения, выдержанного в этих размерах осознанно. Это – та самая блестящая оригинальность формы, что ускользает не только от начинающих поэтов, но и признанных мэтров, большинство которых ее и не ищет.

Разумеется, одной оригинальной формы для шедевра недостаточно, но в случае сложных размеров невооруженным глазом видно, как ярко она расцвечивает стихотворение. И, когда поэту удается сочетать уникальную форму хотя бы с интересным (а тем более, с глубоким) смыслом, на свет может появиться нечто, что займет место на вершине пищевой пирамиды поэзии.

На мой взгляд, одной этой перспективы достаточно, чтобы попробовать. Но, кажется, я слышу, что вы мне говорите. Примерно следующее.

Спасибо тебе, современный русский поэт 21-го века Данил Рудой. Ты объяснил нам, в чем ключ к гениальной поэзии. Оказывается, это оригинальность! Ну, так мы тебя сейчас спросим: ты же сам говорил, что сложный стихотворный размер – епархия песен. Так не кажется ли тебе, математик, что все уникальные комбинации сложных стихотворных размеров, хоть бы мы дошли до деликатно обойденной тобою 56 или, тем более, 57 (уж она-то бы довела твоего “Культуриста” до более-менее сносного состояния, в котором можно было бы показать его приличным людям), так велико, уже были задействованы в песнях тех или иных народов – при нынешней плотности населения на земном шаре достаточно одного американского, благо, уж эти-то умудрились снабдить своей продукцией весь мир в избытке?

Гениальная поэзия

Больше всего в этом вопросе мне понравилась не его каверзность, а длина. Но ответ на него короткий. Если классики русской литературы умудрились столь многое выразить одним четырехстопным ямбом, представьте, каким колоссальным преимуществом обладаем мы, если в нашем распоряжении тысячи сложных стихотворных размеров, берущих начало не в стерильной матрице искусственного интеллекта, а самой жизни.

Это мышление, понимаете? Когда ты смотришь на мир под определенным углом, и угол делает тебя поэтом. Или режиссером. Или архитектором. Мы все собираем очень большие вещи из очень мелких кусочков, и нам при этом противостоят если не все, то, по крайней мере, мы сами. А какую фразу там современный поэт 21-го века Д. Рудой приписывал Сократу для своего шаловливого “Фауст и Франсуа”? Да-да, мы те самые дамы и господа, кто помнит: “Лучше быть на ножах со всем миром, чем с самим собой”.

Заключение

Я давно хотел осветить тему сложных стихотворных размеров и неоднократно порывался приложить перо к бумаге, но каждый раз останавливался, понимая, что в моей голове отсутствует план. Это меня не устраивало. Вместо того, чтобы приводить и объяснять многочисленные примеры, хотелось рассмотреть тему научно: говоря языком математических тождеств, решить уравнение в общем виде.

К этому моменту вам все должно было стать понятно, так что подытожу кратко.

Существуют более и менее популярные ритмы организации мыслей в отдельные удобоваримые спагетти, которыми мы общаемся: устно, письменно, или сами с собой. Одни крайне популярны (при подготовке к сдаче ЕГЭ по литературе, многие усердные школьники начинают говорить фразами в четырехстопном ямбе, не отдавая себе в этом отчет), а комбинация “анапест–анапест–анапест–ямб // амфибрахий–амфибрахий”, даже нерифмованная, может поразить воображение как, например, хрестоматийная фраза возмущенного водителя перегруженного грузовика:

На**я на**ярили до**я? С**яривай на**й!

Задача сложного размера – ИДЕАЛЬНО соответствовать настроению/смыслу/посылу стихотворения и открыть в нем новое измерение, подобно тому, как в фигурных стихах это делает форма текста, а в акростихах – первые буквы строчек.

Да, дамы и господа. Сложные стихотворные размеры – это просто!

Д. Рудой. Октябрь 2023 – 2 февраля 2025 

 

Примечания

1. Сложный стихотворный размер – необязательный атрибут сложных стихов: их можно писать и простыми размерами. Однако, сложное стихотворение, написанное сложным стихотворным размером, приобретает дополнительное измерение.

2. Фраз, попадающих в этот размер, в русском языке полно, но они как правило странные. Под него так и хочется сказать “невероломный Макиавели” или еще какую-нибудь чушь.

Leave a Reply

Your email address will not be published. Required fields are marked *

This site uses Akismet to reduce spam. Learn how your comment data is processed.