Владимиру Путину
В Метро задраили трюмы:
У них полпред Гуттаперти, –
Невыносимо угрюмый,
И пьяный, падла, до смерти.
И как при нём, окаянном,
Вслух и на полном серьёзе
Так объясниться с Пхеньяном,
Чтоб не сгореть в апоптозе?
Снаружи также, как было;
Внутри сплошные вопросы.
Недобронравное рыло
С экрана пялится косо.
Звонок от партии Тэтчер.
Им тоже «за», чтоб кому-то
Хватило духа под вечер
Угомонить баламута.
Консенсус есть, но неясно,
Как достучаться до праха.
В суставе костно-запястном
Дрожит преддверие страха.
Чего приглохнули, щерясь?
Гнать эту сволочь отсюда!
Пари: подобную ересь
Шептал себе и Иуда.
Сосредоточились, живо.
Весы у каждого лично.
Изъята с чашек нажива,
Потеря жизней критична.
Ну, признавайтесь, заразы:
Пошли мурашки по коже?
Иль вы под слоем проказы
На том, что даже дороже?
Как камень каждый, кто рядом,
И каждый собственный мускул.
Секунды капают ядом,
Свет стал потоком корпускул.
Жаль победившим при Каннах,
Что архиважное в мире
Решают не в ресторанах,
А в телефонном эфире.
Метро? Отдел разговоров?
Все, как один – в стельку пьяны!
Знать, не придется, Суворов,
Переходить до Пхеньяна.
И нам бы тут не в излишек
Сойтись на новом арбитре,
Поднять взашей ребятишек
И съесть ещё по поллитре.
Данил Рудой – 12 апреля 2013